Пэл невидящим взором смотрел на заклятые решётки дворцовой подвальной камеры и пытался понять, когда, где на своём пути он совершил ту фатальную ошибку, которая привела к страшному? Когда составлял расписание тренировок и недостаточно времени уделил изучению иномировых атакующих чар? Когда, ведомый единственным светом и счастьем его жизни, попытался понять и принять чужаков, странных, непонятных и столь часто отталкивающе отвратительных? Когда, будучи уже несколько лет телохранителем бога, не смел возражать и перечить Алэилеру в его увлечении иными, чуждыми Кристаллу формами жизни?
Пэл вспоминал ту череду испытаний, которые он должен был успешно пройти, чтобы прочие боги согласились, что он достоин занять должность телохранителя младшего из них, соффита Алэилера. Бесчисленные поединки с, кажется, каждым золотокровым Дворца на протяжении многих дней подряд, истощающие и бесконечные, во время которых было запрещено встречаться с божеством, на которое претендуешь; тотальная проверка всех усвоенных им за жизнь знаний, проверка верности, решительности, готовности к самопожертвованию и самоотречённости, ведь ставший телохранителем бога больше не мог жить своей жизнью, превращаясь в удобный и комфортный для божества универсальный инструмент. Сколько раз в обрушившихся на него без предупреждения грёзах он должен был сделать выбор между друзьями и Алом, между своей жизнью и жизнью его бога (разве кто-то мог провалить подобное испытание?), между существованием всего мира и одним-единственным соффитом – проверялась не столько сиюминутная решительность, сколько глубинный настрой, въевшийся в психику до уровня инстинктов и означающий полную психологическую готовность к преподнесению на алтарь золотой крови всего своего бытия. Засыпая, Пэл не знал, окажется ли ночной сон просто отдыхом или следующей чередой испытаний – просыпаясь, он не знал, насколько реален окружающий его мир. Но одно лорд Аннивэрэлл знал точно – где-то там, совсем недалеко, за несколькими дворцовыми стенами, ждёт его соффит Алэилер, который тоже переживает за Пэла и всей душой желает видеть его всегда рядом. Это осознание придавало колоссальное количество сил и заставляло двигаться дальше и дальше.
Но как же в итоге он пришёл к тому, к чему пришёл? Он же сдал экзамен и доказал себе и всем остальным, что достоин, что годится на эту должность, что он справится! Он сдал его даже соффиту Анакреонту.
Это была самая тяжёлая морально часть испытаний. Сначала Пэлломелан в зале для тренировок, куда буднично пришёл на поединок с очередным золотокровым, встретил давнего знакомого, который когда-то сопровождал их с Алэилером во время ночной вылазки на окраину Столицы и вызвал у Пэла очень противоречивые чувства. Наглый сероглазый аристократ, так и не назвавший своего имени и фамилии рода, с которым отчаянно Ал флиртовал во время всего их приключения, приветствовал Пэла фамильярным подмигиванием и без лишних церемоний призвал боевой посох, насмешливо проронив:
- Ну, вот мы и встретились снова, лорд Аннивэрэлл.
И тут же нанёс первый удар.
Он так и не представился, но сила нанесённого удара – грубого и прямолинейного, прямо-таки сокрушающая всё на своём пути и совершенно невозможная для человека – сделала это за него. Пэл отразил удар своим посохом вскользь, вовремя уйдя в уворот, но даже часть пришедшегося на его оружие удара заставила его руки на долю секунду онеметь, а его тело неприятно пошатнуться, едва не потеряв равновесие в стремительных кружениях защиты. Пэл тут же понял, что перед ним не человек, а кто-то из замаскированных богов, которому, конечно, не составит труда победить его, что бы он ни делал. Но боги участвовали в этих экзаменах не ради самоутверждения, а как раз чтобы получше проверить кандидата, и старались обычно не одерживать победу, а продлить поединок как можно дольше.
- Рад приветствовать Ваше Величество, - рискнул ответить Пэл, хоть соффит ещё и не снял своей маскировки.
Во время этой фразы они обменялись несколькими ударами: Аннивэрэлл решил проявлять разумную инициативность, не уходя полностью в защиту, – мало ли на что это могло бы спровоцировать соффита. Пэл собрался и сосредоточился, всё внимание сфокусировав на движениях бога и потоках магии вокруг него. Ровная и гладкая аура, ничем не отличающаяся от ауры любого из золотокровых, – если бы не первый удар, можно было бы ничего не заподозрить.
Во время стремительных боевых движений, в которых они кружились, словно в слаженном парном танце, сероглазый на какой-то момент оказался близко к Пэлу, Аннивэрэлл поймал его пристальный, цепкий взгляд и воочию увидел, как глаза его противника меняют цвет, всё больше темнея. Аура соффита медленно и величественно развернулась, словно гигантский цветок раскрыл свои лепестки – не рвуще резко, но изящно и неумолимо. Через пару мгновений на Пэла смотрели бездонные чёрные глаза будто без радужки вовсе. Запоздалое осознание заставило Аннивэрэлла содрогнуться. Оказывается, тогда он напрямую дерзил самому страшному из соффитов, даже не осознавая этого.
- Я говорил, что мы ещё встретимся и ты узнаешь моё имя, - с лёгкой улыбкой проговорил соффит Анакреонт, и пространство вокруг них размазалось смазанными кляксами. Телепортация перенесла их не в другое место мира, а в другой пространственный слой. Без верха и низа, абсолютно белое нечто – Пэл со смешанными чувствами понял, что они оказались в том самом измерении, где соффиты творят магию, связанную с Кристаллом. Алэилер несколько раз показывал ему это «место», которые условно называлось Вратами Кристалла, помогая адаптироваться к странным местным условиям и магическим потокам. Физических тел тут не существовало, но Пэл парадоксально мог передвигаться – двигалась энергетическая проекция его тела.
Поединок остановился сам собой, яркий золотой силуэт рядом неожиданно разделился надвое – из первого вышел, как из двери, второй, более тонкий и изящный, он закружился в дурманящем танце, и белое пространство завертелось, затанцевало вместе с ним, сплетаясь и бликуя всё новыми отражениями самих себя. Пэл, как ему показалось, узнал Алэилера и его неповторимую манеру магического соффитского танца, но в следующий миг всё исчезло, и Аннивэрэлла затянула череда неясных неконкретных смазанных видений, затмевающих и развеивающих его собственное я. Иногда он приходил в себя и видел себя сражающимся, но не мог понять, правда это или лишь воспоминание. Один раз он чётко увидел своим противником соффита Алэилера, но в следующее мгновенье второй Алэилер оказался рядом, за спиной, и попросил Пэла защитить его «от него». Такое было возможно только в затмевающей разум галлюцинации, и Пэл потом сам чётко не мог восстановить всю последовательность событий. Он помнил только, что он не опустил оружия, не в силах нарушить просьбу Алэилера, но и сражаться в полную силу его я тоже отказывалось. Он как будто умирал потихоньку, отчаянно желая отдать всё, что у него есть, этому чарующему и такому прекрасному существу.
Несколько раз виденье прервалось, явив Пэлломелану физический мир, в котором его поединок с соффитом Анакреонтом продолжался как ни в чём не бывало, но было ли это правдой или виденьем, Пэл не знал.
Когда он пропустил очередной удар, и целый слой защитных заклинаний разлетелся на куски вместо его рёбер, Анакреонт на какой-то миг оказался рядом и спросил:
- Думаешь, ты готов?
- Готов, - ответил тогда Пэл, перераспределяя оставшуюся магическую защиту, но он совсем не чувствовал той уверенности, что слышалась в его голосе.
Их поединок закончился только когда Аннивэрэлл оказался уже на грани истощения.
- Ладно, будем считать, что готов, - буднично резюмировал старший бог, убирая оружие.
Дальше были только ликования, поздравления друзей и тёплые объятия Алэилера, восполняющие силы и дарующие исцеление.
Но теперь, спустя несколько лет, события показали, что он катастрофически не готов.
Помимо общей торжественности и приподнятости, дарящей ощущение элитарной избранности – ведь он теперь избранный из избранных! – принесение клятвы телохранителя и завершение ритуала предоставило Пэлломелану доступ к ауре соффита Алэилера, к самой силе соффита, к которой он мог прибегать, усиливая собственную магию и творя недоступные ему ранее заклинания. Эти силы пьянили и привносили ощущение всесильности. Ничего не могло случиться теперь, когда ему, пусть косвенно и через соффита, доступен такой океан энергии Кристалла. Не это ли ощущение стало всему виной?
В каких только приключениях они не оказывались за эти несколько лет! И ни разу не сложилось ситуации, серьёзно угрожающей жизни хранителя Кристалла. Это, конечно, тоже оказало своё влияние – казалось, пока он рядом, Алу ничего не грозит и так будет всегда. Если опасность где-то и притаилась, то наверняка в чужих неисследованных или и вовсе враждебных мирах. Но уж точно не на вечеринке иномирцев с несколькими людьми их расы в дальней, давным-давно безоговорочно лояльной собственной колонии. Алэилер вместе с Пэлом за это время перебывал на сотнях подобных встреч, и чаще всего туда являлся вовсе не соффит в сиянии собственной ауры, а либо Аянтэ, либо другая маскировочная личность соффита в компании друга. Максимум, что грозило красавцу на этих встречах – это излишние домогательства перепивших приятелей.
Но кто-то знал, кто скрывается за обликом молодого прожигателя жизни. А Пэл это проморгал. Кто-то знал, куда именно и когда направится соффит Алэилер. А Пэл это проморгал. Он вообще ничего не подозревал и абсолютно не был готов. И когда метательный заклятый нож начал свой полёт, Пэл тоже это проморгал. И его запоздалая реакция, когда он успел всё-таки оттолкнуть бога в сторону, уже ничего не изменила. Да, оружие не должно было сильно задеть соффита, но спецслужбы одного из враждебных миров подготовились очень хорошо, они знали, с кем имеют дело, и заклинание, наложенное на нож, нашло фатальную лазейку в защитных чарах соффита Алэилера. Уже на этом моменте ничего нельзя было исправить, но Аннивэрэлл тогда этого ещё не знал.
Он видел, что нож угодил далеко от сердца и ранение поначалу не показалось ему слишком уж серьёзным. Но кровь не останавливалась, а соффит сразу же упал в обморок, хотя такого не должно было произойти. Из-за этого Пэл не бросился ловить негодяя, позволив ему уйти безнаказанным. Аура агонизирующего носителя Кристалла распугала оставшихся посетителей неудавшейся вечеринки, и пока Пэл в одиночестве колдовал над раной бессознательного бога, начиная, наконец, делать первые успехи в уменьшении потоков золотой магической жидкости, заменяющей соффитам кровь, он вдруг заметил, что оружие, которое обычно само выпадало из ран богов, когда их кровь растворяла попавший внутрь тела инородный предмет, вместо того, чтобы истончиться и обломиться, наоборот, уверенно сдвинулось с места, выше и глубже, по направлению к сердцу. Аннивэрэлл тут же сосредоточил все свои усилия на заклятом ноже, пытаясь извлечь его из раны: соффит не может умереть от потери крови, даже если потеряет её всю, а вот ситуация с ножом была пугающе ненормальной. Заклятый артефакт не только удачно противился растворению в соффитской крови, что само по себе уже было на грани невозможного, он ещё и успешно разворачивал собственную магическую программу, двигаясь к ближайшему самому уязвимому месту. Какие методы ни пробовал начинающий поддаваться панике Пэлломелан, он ничего не мог поделать с оружием, которое накрепко засело в теле охраняемого им божества и продолжало свой фатальный путь.
В отчаянии Аннивэрэлл воззвал к лорду Раэлдэм`Нэирту, который, несмотря на то, что должность телохранителя Алэилера он не получил, продолжал работать в Гвардии Прекраснейшего. Ощущая, что само бытие крошится в его руках, всё больше ускользая, вместе с жизнью тихо умирающего соффита, Пэл слушал телепатический автоответ, сообщавший, что лорд Раэлдэм`Нэирт сейчас недоступен, так как занят на дипломатической миссии в одном из крайне далёких миров в составе Гвардии соффита Анакреонта. Пэл воззвал ещё к паре золотокровых, которых знал более или менее близко, но обстоятельства сложились не в его пользу, и никто не смог ему ответить. В тот момент, когда Кристалл во лбу Алэилера мерно запульсировал светом, принимая на себя функцию поддержания жизни вместо отказавшего сердца, Аннивэрэлл, воспользовавшись своим правом телохранителя одного из богов, как раз смог установить телепатическую связь с самим соффитом Сьервэйльнтом. Теперь Пэл больше знал о том, как нужно общаться с тем или иным правителем мира, поэтому сразу же без лишних приветствий и пояснений протранслировал то, что видели в этот момент его глаза и кристаллит: умирающего у него на руках Алэилера и клубок смертоносных чар, окутавших всё его тело и начинающих заглушать извечное сияние золотой ауры Кристалла. Его тут же накрыло аурой мгновенно телепортировавшегося к ним ещё одного соффита – Пэл, омертвев, даже не отшатнулся.
Сьервэйльнт опустился рядом с Алом с другой стороны, и Аннивэрэлл успел заметить, как омрачилось его лицо. Впервые он столь явно видел выражение тревоги на лице кого-то из вечно бесстрастных братьев своего юного бога. Рыжий соффит сделал резкое движение и с размаху вогнал руку прямо в рану своего товарища, куда-то в область не работающего уже сердца, разбрызгивая вокруг потоки золотой крови. Раздался неприятный хруст ломаемых костей, и, не успел Пэл ещё осознать, что происходит, как Сьервэйльнт вынул испачканную по локоть руку, в кулаке которой сжимал какой-то чёрный сгусток, в который, видимо, превратился заклятый нож. Сгусток отчаянно дёргался, пытаясь вырваться, – соффит плотнее сжал кулак, полыхнул свет Кристалла в его короне, и тьма развеялась без следа.
«Он сильно отравлен», - бессловесно, мыслью сообщил соффит Сьервэйльнт Пэлломелану, подхватывая бледного как полотно Алэилера на руки и поднимаясь вместе с ним из огромной лужи золотой крови. В следующий миг он исчез, перенесясь с раненым куда-то в глубины Дворца. Аннивэрэлл только и успеть уловить обжигающие кристаллит волны срочного вызова всех богов, целителей и сильнейших магов Дворца, отряда быстрого реагирования и короткие приказы основной армии. Похоже, соффит созывал некоторые части их войск для передислоцирования с целью нанесения карательных ударов по противнику, совершившему покушение на воплощение Кристалла.
Уже через несколько секунд первые воины отряда быстрого реагирования стали появляться вокруг него, осматривая место происшествия и снимая энергетический и аурный слепок места ранения. Пэл понуро стоял, повесив голову, и в его сознании билась только одна мысль: «Соффит Алэилер умирает». Он практически умер, прямо тут, на его руках, расплескав целый океан густой золотой крови, в которой Аннивэрэлл был перепачкан с головы до ног. Отряд быстрого реагирования начинал сбор улик для поимки исполнителя покушения и всех свидетелей, их золотокровый командир отдавал короткие резкие приказы, звучащие в искажённом восприятии Пэла как удары боевых заклятий.
Вдруг кто-то легонько взял его под локоть, подойдя сзади.
- Отойдём в сторонку, лорд Аннивэрэлл, - тихо, но настойчиво проговорил лорд Иилинто Нэливерэнт, первый приближённый соффита Осильреина. Алэилера связывали с этим вышколенным золотокровым фаворитом одного из его старших братьев весьма близкие отношения в прошлом, подробностей которых Пэлу выяснить так и не удалось – дворцовые сплетники уверяли, что между Иилинто и Алэилером был самый настоящий роман, на которые все прочие боги смотрели сквозь пальцы, но сам Прекраснейший со смехом это отрицал, демонстрируя, впрочем, безусловную симпатию в адрес Нэливерэнта.
- Покажите, пожалуйста, мне Ваши воспоминания с момента прибытия на это место в компании Его Величества соффита Алэилера, - вежливо попросил Иилинто, как будто у Пэла был шанс отказаться.
Но он и не намеревался ничего скрывать, понимая, что является главным свидетелем и его воспоминания могут помочь не только в поимке врагов, но и в исцелении Алэилера. Два андрогина замерли, стоя в шаге друг напротив друга, соединив свои кристаллиты в ментальной связке.
- Спасибо, - вежливо поблагодарил лорд Нэливерэнт после окончания сеанса. – Сейчас я вынужден просить Вас проследовать за мной в изолированные комнаты Дворца. Вам запрещается телепатически связываться с кем-либо, а также с кем-то встречаться, кроме проводящих расследование. Это делается в том числе для Вашей собственной безопасности, так как в подобной ситуации найдётся немало лиц среди Ваших сослуживцев по Гвардии, которые могут обвинить Вас в происшедшем и даже захотят свести с Вами счёты.
Пэл отстранённо кивнул. Ему было всё равно, его интересовал только один вопрос – как там Алэилер, вернётся ли он к жизни?
Его провели в магически изолированные респектабельно обставленные комнаты, под присмотром лорда Нэливерэнта специальные дворцовые слуги помогли Пэлу переодеться и смыть с себя золотую кровь, забрали его старую одежду, все артефакты и оружие. Иилинто вежливо попрощался и вышел, активируя на помещениях запирающие чары.
С этого момента Аннивэрэлл стал узником, но едва ли заметил этот факт. Алэилер пока ещё был жив – он ощущал это через их связь бога и его телохранителя, и только это ощущение сейчас имело для него хоть какое-то значение в целом мире. Очень долго к нему никто не приходил, только утром, после бессонной ночи, слуги принесли завтрак из дворцовой столовой и быстро удалились. Пэл вяло попробовал пару блюд и забился в угол.
Ещё через какое-то время комнаты, в котором его заточили, разорвал яростный огонь ауры соффита Анакреонта. Его появление означало, что в самочувствии Алэилера произошёл перелом, но в какую сторону, Пэл спросить просто не сумел физически – аура соффита лучилась настолько явным недовольством в его, Аннивэрэлла, адрес, что мысли путались и он не мог и рта раскрыть. Анакреонт грубо схватил его, не говоря ни слова, и впился Кристаллом в кристаллит Пэла, вновь просматривая уже продемонстрированные Иллинто воспоминания, а также ассоциативные ряды и все сопутствующие знания телохранителя о каждым из присутствующих на том злополучном сборище, особенно об исполнителе покушения. Закончив, он разжал руки, выпуская Пэла из своей хватки, и тут же исчез. Уже сильно позже, находясь в подвалах Дворца, Аннивэрэлл осознал, что если бы Алэилер действительно умирал, то Анакреонт тогда бы его убил.
Прошло ещё несколько часов, и к Пэлу сплошной вереницей зачастили следователи всех мастей, в основном из отряда быстрого реагирования и Гвардии соффита Анакреонта. Одни вежливо, а другие не особо стесняясь в выражениях, допрашивали его о том, как и когда было принято решение направиться на злополучную встречу, что думал и ощущал Пэл перед нападением, во время и после, почему он действовал – посекундно – тем или иным образом, чем руководствовался при принятии решений, что могло его отвлечь, насколько он был сосредоточен на задаче охраны соффита, не пренебрёг ли он рекомендованным в таких случаях протоколом действий телохранителя, и прочее, прочее, прочее. Пэлу приходилось по многу раз рассказывать разным людям одно и то же. Он был откровенен и старался объективно донести всё, что помнил, но постепенно в мысли о том, что это может помочь соффиту Алэилеру, прокрались мысли о том, что, кажется, он стал одним из обвиняемых. Не в покушении на соффита, конечно же, но в пренебрежении протоколом телохранителя и некачественном исполнении своей работы. Вверенный ему бог получил смертельное ранение, тогда как сам телохранитель не получил ни единого повреждения и не был предварительно выведен из строя (это единственное могло бы его оправдать) – крыть тут было нечем, и оправданий тоже не могло быть никаких.
Пэлу было по-прежнему неважно, что станет с ним, казнь так казнь, не останется людей, которые будут жалеть о нём, лишь отчаянно хотелось увидеть Алэилера на прощанье.
К вечеру его перевели в дворцовые подвалы для обвиняемых в особо тяжких преступлениях против короны. Защита, поставленная специально против обвиняемых магов, тут была ещё лучше, и ощущение ауры Алэилера померкло и отдалилось, теперь Пэл едва чувствовал огонь его жизни и даже не смог бы телепатически связаться со своим богом. Ядовитая вина обрушилась на него каменным давящим потолком, и надолго Аннивэрэлл остался с ней один на один. Затем пришли палачи соффита Анакреонта, о которых раньше Аннивэрэлл был лишь наслышан. Скрывая свои лица за непроницаемыми масками, они не о чём не спрашивали его, просто молча били, впрочем, не калеча и не нанося тяжких телесных повреждений. Пэл не пытался защитить себя, но природа взяла своё, и отрезанные от всего мира подвалы огласились вскоре его криками.
Так продолжалось несколько дней – его периодически били, потом оставляли в одиночестве в камере, давая прийти в себя и погрузиться в разъедающую боль сожалений и самообвинения, и второе чем дальше, тем казалось Пэлу страшнее. Физическая боль хотя бы позволяла заглушить мысли и как бы исчезнуть, превратившись просто в комок страдающей плоти, но в паузе между побоями она отступала и осознание вины мучило его стократ сильнее. Он бы попытался покончить с собой, но специальные заклятия блокировали в подвалах всю магию у заключённых.
На исходе четвёртого дня Аннивэрэлл услышал тихие одиночные шаги, мерно приближающиеся к его камере. Палачи всегда приходили группами, слуги, разносящие еду заключенным, тоже, поэтому он подобрался – быть может, сейчас его мучения закончатся раз и навсегда? Иллюзия непрозрачной стены, наконец, спала, и Пэл увидел знакомый горделивый силуэт лорда Раэлдэм`Нэирта. Пришёл поглумиться над его падением?
Но темно-синие глаза смотрели на него с непритворным сочувствием.
- Лорд Аннивэрэлл, Вам, полагаю, будет интересно узнать, что соффит Алэилер пришёл в себя. Его жизни и здоровью больше ничего не угрожает.
Пэл бросился к решётке и поспешно спросил:
- Как он?
Сапфир вздохнул.
- Последствия столь тяжёлого ранения будут проходить ещё долго, у него совсем нет сил и сильно повреждена аура, но под присмотром остальных богов он быстро оклемается, не волнуйтесь. Он просил меня отыскать Вас и узнать Вашу судьбу. Вашей жизни ничего не угрожает теперь, но не буду тешить напрасными надеждами: Совет не позволит Его Величеству после происшедшего оставить Вас своим телохранителем.
- Главное, что он жив, - сейчас потеря почётной должности виделась действительно неважной. – Надеюсь, Вы справитесь лучше меня.
Можно не сомневаться в том, кто следующим займёт эту должность.
Опять этот полный сочувствия взгляд! Жалеет его. Лучше бы бросил в лицо высокомерные слова. Впрочем, за долгожданные новости Аннивэрэлл был искренне благодарен Инксефилнету и готов был простить что угодно.
- Да, - просто ответил Сапфир. – У Вас не было необходимого опыта. Лет через двести из Вас бы вышел отличный телохранитель. Жаль, что так сложилось.
- А что враги?
- Исполнитель допрошен и ликвидирован, им занимался соффит Анакреонт лично. Что касается заказчиков покушения, то сейчас идёт военная кампания против мира, признанного Советом главным ответственным. Боги очень серьёзно отнеслись к этому происшествию, в мире сейчас большую часть времени отсутствуют все старшие соффиты.
- Мы на грани большой войны? – какой высокой может быть цена недостаточно быстрых реакций.
- Не думаю. Внешняя политика последних тысячелетий избегает сколько-нибудь значительных рисков. Раз мы открыто напали, значит боги уверены в относительно быстрой победе малой кровью. Но военная кампания повлияет на Ваш срок заключения здесь, лорд Аннивэрэлл. Полагаю, Совет соберётся не раньше, чем она будет окончена. На всякий случай будьте готовы к длительному ожиданию.
Пэл только рукой махнул. Жаль, что он не может отправиться добровольцем на войну. Но если соффиты публично объявили, что это месть за ранение Прекраснейшего, там отбоя нет от желающих порвать чужаков на куски, это заложено врождёнными инстинктами Кристаллом.
Прошло ещё три дня, во время которых палачи больше не трогали его. Хорошие новости о здоровье Алэилера сбавили накал самобичевания Пэлломелана, превратив вину в ощущение постоянно тлеющего на границах его сознания костра – больно и едко, но повод жить никуда не пропал. Даже ощущение разорвавшейся магической связи телохранителя и охраняемого божества повлияло на Пэла не так фатально, как он сам этого ждал.
На исходе четвёртого дня без всякой связи телохранителя Аннивэрэлл ощутил взошедшее солнце – Алэилер самолично пришёл в Дворцовые подвалы. Вместо мерного сияния соффитской ауры Пэл почувствовал болезненную зазубренность отсутствующих фрагментов ауры Прекраснейшего и до боли сжал руки, царапая ладони. Это целиком его вина. Но аура восьмого бога уже могла обжигать и убивать, судя по демонстрируемому сиянию. Он восстанавливался очень быстро.
Двери покорно распахнулись перед божеством, и Пэла обняли такие родные руки. Алэилер смеялся и плакал одновременно, целуя своего приближённого.
- Пэл, как я боялся, что они убьют тебя, срывая злость! Пожалуйста, прости меня!
- О чём ты говоришь, Ал? Это я виноват, что тебя ранили и чуть не убили, - Пэл упал на колени. – Если меня казнят, я бы предпочёл умереть от твоей руки.
- С ума сошёл!? – заорал Ал, бросившись поднимать Аннивэрэлла на ноги. – Какая казнь, какое умереть от моей руки! Ты чокнулся в этой сырой камере? Если я не успел среагировать на удар, что мог сделать ты? Прекрати, встань сейчас же!
Не повиноваться прямому приказу Пэл не мог.
- Покажи мне свои раны, - хмуро велел Ал.
- Какие? – не сразу сообразил Аннивэрэлл, бесконечно любуясь этим совершенным, хоть и насупившимся сейчас, лицом.
- На спине. У тебя даже кровь сочится.
- А, да. Смотри, - он развернулся поудобнее для соффита и стянул рубашку.
Действительно, с ним же работали дворцовые палачи.
Через несколько секунд Пэл ощутил тепло исцеляющих золотых заклинаний.
- Я не заслуживаю этого, - на всякий случай напомнил Аннивэрэлл.
- А ну заткнись! Я не хочу, чтобы на твоей спине остались некрасивые шрамы от этих жутких кнутов.
Впервые за эти дни улыбка коснулась губ Пэлломелана.
- Всё, а теперь пойдём со мной, - велел Алэилер, выходя из камеры. Аннивэрэлл последовал за своим богом, но тут откуда ни возьмись появились сразу десяток дежурящих тут палачей.
- Ваше Величество, - упав на одно колено, обратился к Прекраснейшему главный из них. – Простите и не гневайтесь, но Его Величество соффит Анакреонт строго-настрого запретил нам отпускать этого узника.
- Ну а я велю отпустить, - нагло парировал Алэилер. – Он пойдёт со мной. Отвалите, а то я вас всех убью.
Аура соффита молниеносным выплеском силы раскидала людей на несколько метров во все стороны, словно игрушки.
- Ал, не кипятись, - прошептал Пэл, округлив глаза. Такого поведения от обычно не поднимающего руки на людей Кристалла Алэилера он совсем не ожидал.
- Думают, раз я ранен, то не справлюсь с ними!
- Нет, они боятся, что их убьёт Его Величество твой супруг, - примирительно проговорил Пэл. – Никому из людей не придёт в голову думать, что он справится с богом. Может, я лучше останусь в камере? Только не кричи, пожалуйста.
Ал резко развернулся к Пэлу, смерил его пылающим взглядом и, вняв просьбе, выдохнул отрывистое:
- Нет! – после чего направился к выходу, потащив за собой за руку Аннивэрэлла.
Вечер они провели в личных покоях Алэилера, словно прощальный отблеск прошлой жизни. Пэл ни разу не позволил себе забыть о происшедшем, даже на секунду. На самом деле ничего уже не может быть как раньше, он это понимал. Ничего, кроме его беззаветной любви к Прекраснейшему.
Ал бахвалился и уверял Пэла, что все силы положит на то, чтобы доказать Совету его невиновность, чтобы вновь, пусть через год или два, сделать его своим телохранителем. Аннивэрэлл не спорил, лишь тихо качал головой – он прекрасно понимал, что после такого падения уже не поднимаются. Чаще всего допустивших ошибку телохранителей соффитов просто казнили или отправляли в горячую точку выполнять опасные задания, предоставляя шанс умереть достойно, иногда ссылали в другие миры до конца жизни, редко – позволяли просто уйти на покой и жить мирной жизнью в родных поместьях и замках. Частенько от них в итоге отворачивались друзья и семья, потому что в ранении соффита всегда есть вина его телохранителя, так считало общество. На самом деле широкая общественность, конечно, не знала, как часто некоторые боги проливают свою ценную кровь, иногда из-за нелепых пустяков, и как часто собственные телохранители прямо на месте оказывают им первую помощь. Но случившееся с Алом вышло за рамки простого происшествия без последствий, к которым довольно быстро привыкает любой приближённый соффита.
Оба будто находились в стадии отрицания происшедшего: Ал не верил, что не сможет переломить традиций и воли Совета, Пэл считал, что сможет научиться легко жить с этой виной, мало что изменив в своём обычном распорядке, раз уж его бог не держит на него зла.
Через примерно три часа они услышали голос Сапфира, магически перенаправленный золотокровым из-за дверей покоев.
- Ваше Величество, Вас ищет лорд Маирэс`Эин, уверяет, что Вам ещё рано так надолго покидать целительские корпуса. Обустройство лорда Аннивэрэлла со всем комфортом я беру на себя, но в Ваших личных покоях без Вас ему оставаться не стоит.
- Спасибо, Инксе, - коротко ответил Ал. – Ладно, пошли, пришла пора разбредаться по тюрьмам.
Спустя пять лет Пэлломелан привычно пришёл на свою работу в Канцелярию соффита Алэилера. Он уже давно отучил себя от постоянной рефлексии и мыслей о чём бы то ни было, кроме насущных дел и работы. А сегодня работы планировалось много: неделю назад выпустился, отучившись, очередной поток студентов-гвардейцев. По этой же причине Пэл перестал ходить на свои ежедневные тренировки во Дворце – слишком много новых лиц сейчас мелькало в дворцовых тренировочных залах: видя его, они зачастую не знали, как себя вести, какой разговор подобает поддерживать с этим человеком, имеющим статус практически осуждённого преступника, оставленного во Дворце только благодаря вмешательству соффита Алэилера, отводили взгляд, шарахались в стороны, стараясь избежать разговора с ним, - прямо как группа новоиспечённых гвардейцев перед дверями его кабинета сейчас. Поэтому временно Пэл решил тренироваться дома, используя в качестве противников не живых людей, а настроенные магические тренировочные программы. Потом количество новых лиц во Дворце должно было уменьшиться, а те, кто останутся и пополнят ряды завсегдатаев обиталища соффитов, постепенно привыкнут и к мрачному почти всегда одинокому Аннивэрэллу, усвоив менее неподобающую манеру обращения с этой странной, не укладывающейся в стандартные рамки дворцовой расстановки сил фигурой, всё ещё остающейся одним из ближайших приближённых соффита Алэилера.
Тем же студентам-гвардейцам, которые сейчас замолчали при его приближении, слишком поспешно расступившись и нарочито рассеянно отводя взгляд, предстояло перебороть себя и побеседовать с ним, как с главным секретарём Канцелярии Прекраснейшего соффита – иначе они не могли записаться на вступительные испытания в Гвардию Алэилера. Саму проверку боевых и магических навыков новеньких курировал лорд Раэлдэм`Нэирт: его работа телохранителя Прекраснейшего из соффитов оставляла ему очень мало времени на обучение будущих гвардейцев, поэтому он старался лично проверять каждого претендента в подотчётную ему Гвардию Алэилера, и подавляющее большинство эти экзамены проваливало. В Гвардию младшего бога всегда записывалось огромное количество поклонников красоты последнего создания Кристалла, и задачей Пэлломелана было сразу развернуть тех, кто, несмотря на явную нехватку подготовки, старался использовать любой шанс, чтобы свести знакомство со своим божественным кумиром, а также был настроен недостаточно серьёзно. Инксефилнет же и вовсе ввёл новые стандарты для боевой подготовки всей Гвардии и безжалостно отсеивал всех, кто хоть немного им не соответствовал. Раньше, вероятно, и Пэлломелану пришлось бы изрядно постараться, чтобы угодить чересчур придирчивому преподавателю, но теперь это всё было не важно: жизнь в Гвардии, хоть и шла через него, как через главного секретаря, всё равно шла как бы мимо, словно совсем не затрагивая его расколотой измученной виной души.
Алэилер тогда чуть не погиб по его вине – это мысль стала постоянным лейтмотивом жизни Пэла. Он не обдумывал и не анализировал больше эту мысль, успев уже передумать всё, что только можно, но никогда, ни в одну секунду своей жизни он не мог об этом забыть. Ничто больше, кроме данной ему Алом работы и ожиданий соффита, не интересовало Аннивэрэлла. Его бог хотел, чтобы Пэл продолжал жить и был рядом – Пэл покорно присматривал за экономикой своих замков и поместий, занимался тренировками, ходил каждый день на работу в Канцелярию, был в курсе всех дел Гвардии, всегда мог раскрыть Алэилеру или Сапфиру нюансы любого рабочего вопроса, поддерживал связь с Канцеляриями других соффитов, общался с Сэилом, Андором, Онизэном как друг, но всё это без горевшего ранее внутреннего огня, всё это лишь потому, что этого желал Ал. Пэл же больше не хотел ничего. Его душа оживала, лишь когда Алэилер самолично приходил в Канцелярию узнать как дела или помочь с работой, принять решения, которые мог принять только соффит. Иногда Ал приходил к Аннивэрэллу домой, иногда увлекал его прогуляться по закрытым от посещений помещениям Дворца, вместе пообедать или поужинать, пройтись по Дворцовому саду или посетить одну из личных резиденций Алэилера, раскиданных по всему миру, обычно по самым заброшенным и труднодоступным местам (подобные, управляемые духами, резиденции для отдыха и перемены обстановки были у каждого соффита).
Бывало, Ал брал Пэла с собой в составе Гвардии на какие-то официальные мероприятия в своём и других мирах – Аннивэрэлл в таком случае предпочитал держаться поближе к соффиту, после телохранителя, конечно, либо, если это было неуместно, растворялся в ближнем кругу Гвардии соффита, не общаясь ни с кем и ни на что не обращая внимания, кроме своего возлюбленного бога. Иногда Алэилер приглашал Пэла на балы, впрочем, нечасто и только на особо многолюдные – и за это Аннивэрэлл был ему очень благодарен, предпочитая проводить время в приватном общении с соффитом либо в одиночестве.
Иной раз Ал звал его прогуляться по городу, правда, в таких случаях всегда за ними как тень следовал лорд Раэлдэм`Нэирт. Впрочем, Сапфир так же частенько принимал участие в их обедах или ужинах, ведя себя как близкий друг соффита, – и Пэл с горечью отмечал, что близость Алэилера с его нынешним телохранителем стала гораздо глубже, чем его собственная связь с Алом. Но даже это Аннивэрэлл теперь принимал как должное, более не злясь и не испытывая негатива к золотокровому, - их отношения теперь стали гораздо лучше, пожалуй, их даже можно было назвать приятельскими, во всяком случае Инксефилнет один из немногих общался с Пэлом как ни в чём не бывало, ничем не напоминая о постигшем того крахе, и даже в меру интересовался его мнением и мыслями, иной раз даже позволяя себе дать дружеский совет как более старший и опытный товарищ, но, однако он не переходил некой черты для большего сближения.
Так Пэл и жил, ничего более не желая и ни к чему не стремясь, не думая ни о прошлом, ни о будущем, полностью заменив свою волю и желания волей и желаниями единственного существа, которое он любил всю свою жизнь и которое теперь стало самой сутью его существования.